«Баня — мать вторая: кости распарит, всё дело поправит» — кому на Руси придёт в голову спорить с этой, принявшей форму поговорки, истиной.
Любовь нашего народа к бане проявляется по-разному. Это и массированное проникновение «банной» тематики в фольклор — «держать в чёрном теле», «намылить шею», «пристал, как банный лист», «кто про что, а…» и т.д.
Летописи раннего средневековья повествуют: «...Накалив печь в деревянных банях, туда входили нагими и обливались водой. Потом брали розги и начинали себя бить, и до того секли, что едва выходили живыми. Затем, окатив себя с головы холодной водой, оживали».
Но что было естественным для отечественного летописца, приводило в смятение иностранцев. Непонятную для себя истовую любовь «восточных варваров» к банным процедурам они объясняли исключительно суровостью климата и нравов.
Отношение к бане могло послужить «лакмусовой бумажкой», способной, в ответственных ситуациях, определить, ни много, ни мало, принадлежность к русскому народу.
По свидетельствам посетившего Россию несколько десятилетий спустя, после «смутного времени», западноевропейского учёного и дипломата Адама Олеария, возглавивший поход на Москву Лжедмитрий был действительно царственной особой, а не самозванцем.
Но русские ему (Дмитрию, или Лжедмитрию), не поверили в т.ч. и потому, что не имел он двух обязательных для истинного россиянина привычек: не спал после обеда и, самое главное, не любил бани.
А ведь, настоящие русские, сообщал Олеарий, «могут выносить столь сильный жар, что делаются все красными и изнемогают до того, что уже не в состоянии оставаться в бане, они выбегают голые на улицу».
Но, не только ради соблюдения гигиены, приходилось претерпевать такие «муки». Весьма часто этому, казалось бы, достаточно утилитарному процессу, придавалось важное церемониальное значение.
Так, баня считалась необходимой накануне венчания, на другой день после свадьбы и ещё в целом ряде случаев.
Не построил баню — полезай в печь
Бани древних славян, как и их жилища, поначалу, имели вид полуземлянок. По возможности, их строили по берегам рек, чтобы быстро окунуться в воду, а затем, вернуться в жаркую парилку. Топили преимущественно «по чёрному». К XI–XIII вв. землянки сменились бревенчатыми избами.
Постепенно стало шире применяться «белое» (т.е., с трубой) отопление. Но кое-где, особенно на Севере и в Сибири, некоторые по-прежнему предпочитают пращуровский способ, и не из-за экономии дров, как прежде, а по причинам эстетического характера.
Поскольку трубы нет, дым выходит через открытое окно парильни. Когда печь хорошо разогрета, топку прекращают, помещение проветривают, а затем, окатив стены водой, окна и двери опять закрывают и поддают воды для образования пара.
Знатоки утверждают, что, в результате воздействия дыма на деревянные конструкции сруба, в такой бане стоит «дух», недостижимый даже, при использовании самых дорогих благовоний.
Русские, жившие в безлесных районах или по какой-то причине не сумевшие обзавестись бревенчатой баней, использовали, в этом качестве, русскую печь (если размеры последней позволяли, разумеется).
После выпечки хлеба, выгребали золу, настилали доски или солому и забирались внутрь, вместе с ведёрком и веником.
Интересно, что, вплоть до середины XVIII в., в общественных (или как тогда говорили, «торговых») банях мужчины и женщины парились вместе...
Андрей Викторов.