От второй половины ХIV века и начала ХV столетия до нас дошло достаточное количество икон и росписей, чтобы судить о русской живописи этого времени. Но внимание исследователей было сосредоточено преимущественно на творчестве двух замечательных художников - Феофана Грека и Андрея Рублева. Несмотря на это, многие стороны их искусства, как и отдельные произведенрия, остаются либо мало, либо вовсе неизученными.
Рассмотрение новгородских фресок Феофана Грека привлекало больше всего исследователей, поскольку они были, по-видимому, его первой работой на русской почве(1378). Меньше внимания было уделено иконам Благовещенского собора (1405). Видимо, поэтому характеристика новгородских фресок невольно охватывала произведения художника, вплоть до приписываемых ему отдельных икон. В них хотели видеть те черты, которые с такой яркостью сказались в росписи церкви Спаса Преображения на Торговой стороне Новгорода.
Новгород второй половины ХIV века раздирала "вражда и смута церковная ". С одной стороны выступали ортодоксальные догматики - новгородские владыки - архиепископы, их двор и окружение, с другой - ремесленный люд и часть низшего духовенства, примкнувшие к ереси стригольников. За три года до росписи церкви Спаса Преображения трое из новгородских еретиков были сброшены с моста в Волхов. Споры по вопросам веры переросли в расправу с неугодными.
Вот в такой атмосфере оказался Феофан по своем приезде в Новгород. Он не мог не прислушаться к спорам, не мог остаться в стороне от морально-нравственных проблем, напоминавшим ему то, с чем встречался он у себя на родине. Благодаря своему характеру ищущего и деятельного человека, ярко обрисованному Епифанием, он должен был стать на ту или иную сторону, а присоединив свой голос к одной из них, отразить свои взгляды в искусстве.
Вглядываясь в образы, запечатленные Феофаном на стенах церкви Спаса Преображения, следует иметь ввиду нравственные идеалы, выдвинутые стригольниками - столь притягательные в мрачные годы татарской неволи, моральной опустошенности и разброда.
Феофан попал в Новгород в те годы, когда стригольничество еще не запуталось в вопросах формального богословия и церковного обихода, а обладало живительной силой. В отличие от византийского психазма, проповедовавшего индивидуальное спасение человека, стригольники выступали за спасение всех людей, народа в целом.
Воззрения стригольников могли затронуть сознание Феофана, могли вызвать и вызвали создание вдохновенных образов. Об этом говорят его праотцы, пророки, столпники. В них он наглядно воплотил становление сильной личности, способной объединить людей и вывести их на путь спасения.
Оказавшись в Москве, Феофан встретил совершенно иное отношение к себе, нежели в Новгороде. Он трижды был назван московским летописцем. И неизменно его имя стоит первым в перечне работавших в том или ином храме художников. Более того, он заново расписывает храм Архистратига Михаила, расписанный всего за пятьдесят пять лет до того. Все это свидетельствует не только об ином отношении к художнику, но и позволяет говорить о его первенствующем положении среди мастеров Москвы этих лет.
Есть достаточное основание предполагать, что раскрываемая в Кремле икона апостолов Петра и Павла может принадлежать кисти великого мастера.
Биографические сведения об Андрее Рублеве на редкость скупы. При жизни он был упомянут в летописи лишь дважды. Первый раз в 1405 году, когда он приступил к росписи Благовещенского собора совместно с Феофаном Греком и Прохором из Городца. Среди этих художников он назван третьим. Второй раз он упомянут уже вторым, после имени Даниила Черного, когда в 1408 году их обоих отправили во Владимир заново расписывать Успенский собор, что подразумевало создание и нового иконостаса. Вот и все. Остальные сведения о Рублеве относятся к "неофициальным" житийным известиям и были, видимо, записаны после его смерти в 1430 году.
Обычно начало художественной деятельности Рублева связывается с его участием в создании иконостаса Благовещенского собора. Порой даже утверждается, что работа Рублева с Феофаном была его основной школой, после которой его окрепшее дарование получило выход "на большую дорогу". Однако, Рублев пришел к Феофану хотя и относительно молодым мастером, но со сложившимися художественными навыками, если не принципами.
Андрей Рублёв, гениальный древнерусский живописец, работал и в технике фрески. Фрески его сохранились в Звенигороде под Москвой, но самая большая коллекция их в Успенском соборе г. Владимира. Ученик Феофана Грека, Рублёв не унаследовал мятежного духа своего учителя, но, напротив, живопись его, лишённая драматизма, глубоко просветленна, гармонична, безмятежна. Впервые в истории живописи на Руси Страшный суд представлен как царство праведных, начало мира, в котором нет места трагедии. Это мир, объединённый сознанием братства и взаимной любви. Справа и слева- апостолы, сидящие в непринуждённых позах н скамьях, они разговаривают между собой. За ними- хоры ангелов. Над головами апостолов, на своде, в медальоне- изображение Христа, ангелы сворачивают в свиток небеса. Под изображением Христа - сцена «Престол уготованный» со стоящими фигурами Богородицы и Иоанна Крестителя. На правом столбе (ближе к иконостасу) располагается композиция «Видение Даниила», на противоположном-«Праведные жены». На двух столбах- изображение трубящих ангелов.
Уже за пределами центрального нефа, при входе в южную галерею Успенского собора г. Владимира , ещё одна композиция Андрея Рублёва «Шествие праведных в рай», где апостол Петр полным решимости жестом зовет следовать за ним «сомневающихся праведных». В 1988 г., при праздновании тысячелетия крещения Руси, Андрей Рублёв был причислен к лику святых.
По материалам книги "Искусство Московской Руси эпохи Феофана Грека и Андрея Рублева" известного историка искусств М. А. Ильина, серия "Из истории мирового искусства".